Последствия от прививок детям: история нашего читателя

Иногда совсем незначащие на первый взгляд события имеют далеко идущие последствия. Один-единственный укол может круто изменить течение всей жизни на многие годы вперед. Пример тому моя история.

-Мамочка прививку ребеночку будем делать?

-Что? ─ с трудом отрываю голову от подушки и пытаюсь вникнуть в смысл сказанного. Сегодня первый день рождения моего сына и я еще не пришла в себя после операции. Видя мое состояние, медсестра обещает зайти позже.

-А что она хотела? спрашиваю у соседки по палате.

-Хотела узнать будешь ли ты делать прививки ребенку

-Какие еще прививки?

-Ну, там разные, я не помню, что мы старшей делали. Просто врач говорит, что нужна прививка. Мы приходим и делаем.

-Понятно

Откидываюсь на подушку и пытаюсь вникнуть в смысл сказанного. Мне 35 лет, и я понятия не имею о том, что новорожденным детям, оказывается, делают прививки. Наверное, я отстала от жизни. Я, конечно, была в курсе, что их делают всем детям, но почему-то была уверена, что это происходит значительно позже. В пять или шесть лет. Но чтобы в первый день рождения и сразу прививка! К этому я готова не была.

Ну ладно, прививка так прививка! Врачам виднее. Домой мы поехали с уже двумя сделанными прививками. Помимо прививки от гепатита, которую делают буквально в первые часы после рождения (подробнее о прививке от гепатита В описано здесь), сына привили  еще и от туберкулеза (БЦЖ). Зачем это было нужно, я уже даже и не спрашивала. И без того забот хватало.

 

Первый визит к врачу в месяц был радостным. Никаких отклонений в здоровье сына обнаружено не было. Более того, родившись с весом 3800, Сашка за месяц умудрился поправиться до 5 кг. И это исключительно при грудном вскармливании. Все остальные показатели тоже были в норме.

Спустя два месяца мне позвонила медсестра и пригласила прийти на прививку. Впрочем, на приглашение это было мало похоже. Скорее приказ. На мои слабые возражения о том, что может лучше пока не надо, ребенок еще очень маленький и вообще нам в роддоме прививки уже делали, я получила  безапелляционный ответ: «Вы что хотите, чтобы ваш ребенок столбняком заразился, да еще дифтерией в придачу?». Напуганная я пообещала, что мы обязательно придём.

Вместо одной прививки АКДС, Саше сделали целых три. Добавили капли от полиомиелита и прививку от гемофильной инфекции. Объяснили, что так я смогу обезопасить своего ребенка от пневмонии. Сейчас воспоминания об этом вызывают разве что горькую улыбку. Мой ребенок, привитый от этой болезни, умудрился переболеть ею восемь раз за четыре года!

Впрочем, первые прививки мы перенесли без особых проблем. Было только небольшое повышение температуры. Да еще пару дней ребенок был вялый. Все время хныкал, капризничал и буквально не слазил с рук. Но потом все стало как прежде. Сашка повеселел, часто улыбался, агукал и был весьма доволен жизнью.

Никаких врачей мы тогда практически не посещали. Только раз в месяц ходили взвешиваться. При первом посещении невролога нам вынесли вердикт, что ребенок абсолютно здоров. Да и педиатр подтверждал, что Сашенька развивается с опережением графика. Единственной проблемой, возникшей за первые четыре месяца его жизни был небольшой насморк, из-за чего я настояла на переносе следующей прививки на более поздний срок, когда ребенок выздоровеет. Так что вторую АКДС Саша получил не в четыре месяца, как все его сверстники, а в пять с половиной.

К этому времени Сашка уже почти научился сидеть, да и вообще был на редкость шустрым и вертлявым младенцем. Все, что оказывалось в поле его зрения, он тут же хватал ручками. Ощупывал, осматривал и тянул в рот. Оказавшись на коленях у кого – либо из взрослых он тут же начинал подпрыгивать как на батуте. Да еще постоянно что-то «рассказывал». Каждое утро у нас начиналось с громкого Сашиного «пения».

 

После прививки он, как обычно немножко похныкал и успокоился. Придя домой покушал и заснул рядом со мной. Где-то час спустя я была разбужена громким, пронзительным визгом. Вскочив с кровати, я в первый момент даже и не поняла, что это кричит мой ребенок, а взглянув на него, похолодела от ужаса. Сашка лежал, скорчившись на диване и обхватив двумя ручками головку громко кричал.

Кричал не так, как обычно, когда ему что-то не нравилось. Это был громкий, пронзительный визг на одной ноте. А-а-а-а. Когда я взяла Сашеньку на руки, он на мгновение затих, а потом  завизжал еще громче. Было видно, что ему очень-очень больно. В панике хватаю телефон и набираю номер нашего педиатра.

-Тамара Николаевна, Саше очень плохо

-Да. А с чего вы решили, что ему очень плохо.

-Он очень сильно кричит, это началось вскоре после прививки.

-Не морочьте мне голову, от прививок дети не кричат. Вы же грудью его кормите, может быть сами, съели что-то неподходящее. У вашего ребенка живот теперь болит, а вы на прививку сваливаете. До свиданья!

Саша кричал несколько часов подряд. Не помогало ничего. От Панадола  началась рвота, а мои попытки взять его на руки и укачать вызывали только новый приступ иступленного визга. Через несколько часов, когда я совсем отчаявшись, решила вызвать скорую, ребенок, наконец, перестал кричать и заснул.

 

Беру ребенка на руки и ложу рядом с собой. Сашенька скривился во сне и тихонько захныкал. Ночь прошла более менее спокойно, не считая того, что спала я всего несколько часов. Каждые полчаса я прикасалась к Сашиному личику, чтобы убедится в том, что он дышит. Утро было непривычно тихим. Не было слышно привычной возни и громкого агуканья, которыми мой ребенок встречал каждый новый день.

Сашенька лежал в свое кроватке неподвижный, ко всему безучастный и смотрел в одну точку. С тех  пор мой ребенок стал совершенно другим. Его больше не интересовали игрушки, он не улыбался и не агукал. Больше не пытался сесть или взять в ручки, заинтересовавшие его предмет. Какое-то время он даже не мог сфокусировать взгляд.

Самое странное, что ни наш участковый педиатр, которая знала Сашку с самого рождения, ни другие врачи к которым я носила ребенка, упорно не замечали каких-либо странностей в его поведении, а от всех моих попыток обратить на это внимание упорно отмахивались.

 

Спустя три недели  я понесла Сашу на прием к детскому неврологу. Врач попросил положить ребенка на пеленальный столик. Саша неподвижно лежал, не делая даже попытки пошевелиться. Осмотрев его, врач обратился ко мне: «Вам нужно срочно обследоваться. Ребенок в шесть месяцев так себя вести не должен». Я согласно кивнула. Хоть кто-то, наконец, подтвердил мои опасения.

Получив направление в детский психоневрологический диспансер, захожу в кабинет нашего участкового педиатра.

-Тамара Николаевна, мы были у Горбунова и он выдал Саше направление на обследование.

-Зачем? Что вы найти хотите, у вас совершенно здоровый ребенок.

-Как это здоровый, он же почти не двигается?

-Ну и что с того, что не двигается? Он у вас просто очень крупный, а такие большие дети часто бывают малоподвижными. У него же рост и вес как у годовалого а ему еще и семи месяцев нет. Ну не понимаю я таких мамочек, которые вечно ищут у своих детей несуществующие болезни. Если вы поставите Сашу на учет в психоневрологический диспансер, то поимеете проблемы, когда нужно будет оформлять его в школу. В школу к нормальным детям ребенка с неврологией не возьмут.

Да уж…утешила. Я была совершенно сбита с толку. С одной стороны невролог, который видел моего Сашу второй раз в жизни и при этом утверждает, что у ребенка проблемы. А с другой стороны педиатр, которая наблюдает сына с рождения. Может быть, она права и я напрасно панику развожу?

По дороге домой купила Саше яркого-зеленого резинового бегемотика с пищалкой. Ему всегда нравились новые игрушки. Дома ложу ребенка на широкий, разложенный диван, и в поле его зрения ставлю бегемотика. Саша неуверенно протягивает ручку к игрушке. Решение пришло почти мгновенно. Огораживаю диван со всех сторон стульями и подтыкаю подушками. Все. Теперь Саша будет тут жить.

 

Последующие три месяца Саша провел исключительно на диване. Вместо стульев муж приделал к дивану невысокие бортики. Получился огромный, просторный манеж. Видя, что ребенку вернулся интерес к игрушкам, я постоянно старалась заинтересовать его чем-то новеньким. Показывала Саше игрушку и ложила ее чуть поодаль, но так чтобы она оставалась в поле Сашиного зрения. Пытаясь завладеть игрушкой, ребенок  пытался перевернуться, протянуть ручки. Места на диване было, более чем достаточно и Саша имел возможность разворачиваться как угодно.

В десять месяцев Сашенька научился садиться, а в год встал на ножки. Встал и сразу же пошел. Правда, ходить ему было очень сложно. Из-за плохой координации ребенок постоянно падал. Причем при падении никогда не пытался выставить вперед ручки, как это делают большинство детей. Сашка спотыкался и с размаху бился головой о землю. Ссадины на лбу у него тогда не успевали заживать.

В отличие от многих мам годовалых детей, я не знала проблем с тем, чтобы мой ребенок куда-то залез, что-то вытащил или испортил. Сашка никуда не лазил, ничего не исследовал. Но за то очень полюбил книги. Он мог часами лежать рядом со мной или папой и слушать, как ему читают. Часто Саша сам находил нужную книжку на полке. Приносил ее к себе на диван, ложился и терпеливо дожидался, чтобы к нему подошли.

 

В два с половиной года Саша пошел в садик. Перед этим ему пришлось доделать все недостающие прививки, о которых я упорно отказывалась после той злосчастной АКДС. Для своего спокойствия прививки мы делали в платном медицинском центре очень дорогой вакциной “Инфанрикс”.

По заверениям врача иммунолога, эта комбинированная бесклеточная вакцина никогда не дает побочных действий и хорошо переносится детьми. Отказаться от прививки не было никакой возможности. На Украине не привитым детям запрещено посещать детские сады, а мне очень нужно было выходить на работу.

Прививка Саша перенес хорошо. Не было даже повышения температуры. В садике тоже никаких проблем не возникало. Саша спокойно отпускал меня на работу и шел заниматься игрушками. Через месяц после начала посещения садика Саша заболел. Вначале было небольшое повышение температуры с насморком. Прошла неделя, но ребенок все не выздоравливали даже начал покашливать. Кашель вначале не сильный через некоторое время стал как бы лающим. Больше всего меня испугало, что ребенок по ночам начал задыхаться.

О том, что у Саши коклюш я узнала в отделении детской пульмонологии, куда мы попали с тяжелой пневмонией появившейся как осложнение на коклюш. Ситуация была  просто парадоксальной. Я, конечно же, знала, что не привитый ребенок может заболеть коклюшем. Знала я и то, что эта болезнь дает тяжелые осложнения на легкие. Но почему мой полностью привитый ребенок заболел коклюшем, да еще с теми самыми осложнениями, которыми так усердно пугают родителей, врачи? Это для меня так и осталось загадкой.

Еще более странным было поведение нашего участкового педиатра. Она в подробностях расспрашивала меня о состоянии ребенка и выписывала очередной антибиотик потому, что предыдущий не помог. При этом ни словом не обмолвилась о том, чем же на самом деле болен ребенок. Кстати, записи о перенесенном коклюше  в Сашиной карточке тоже нет.

 

Далее последовали четыре в полном смысле этого слова кошмарных года. За это время Саша восемь раз переболел пневмонией и бесчисленное количество раз бронхитами и отитами. Казалось, что у ребенка полностью отсутствует иммунитет. В садик он ходил от силы два-три дня в месяц. Очень редко ему удавалось продержаться более менее здоровым, неделю. Каждый раз болезнь сопровождалась очень высокой температурой и приемом очередной дозы антибиотиков.

Ко всем этим несчастьям добавилось то, что Сашка очень плохо разговаривал и продолжал постоянно падать. К тому же, он практически ничего не мог делать руками, был очень неловким и неуклюжим. Сверстники Сашу в лучшем случае игнорировали и никогда не принимали в свои игры.

Отчаявшись, я записала сына на плавание. Кроме того, мы нашли хорошего логопеда, который составил для Саши индивидуальную программу занятий. С плаванием, к сожалению не сложилось. Саша с удовольствием ходил на тренировки, и самое главное практически перестал болеть. Но через два года сына отчислили из спортивной школы как неперспективного. Чтобы не травмировать ребенка, я отвела его в секцию рукопашного боя, объяснив, что уметь себя защищать, гораздо важнее, чем уметь хорошо плавать.

 

Сейчас Саше 9 лет. Он неплохо учится в школе и продолжает посещать секцию рукопашного боя. О прежних проблемах напоминает разве что не очень внятная речь (продолжаем заниматься с логопедом), да некоторая неловкость в движениях.  Я не склонна винить в произошедшем с моим сыном именно прививки, но мне сложно отделаться от мысли, что не будь их, раннее детство моего сына могло бы быть совершенно другим.

Не было бы бесконечных лежаний в больницах, неприязни и непонимания со стороны сверстников. Будь Саша лучше физически развит, его не отчислили бы со спорт школы. Сын до сих пор не может понять, почему ему не разрешили заниматься плаваньем дальше. Ведь он так старался, мечтал принимать участия в соревнованиях. К счастью все это уже в прошлом, и я искренне надеюсь, что в будущем у моего сына все будет хорошо.

Наталья Кравцова