«Добровольцы 41-го года»
Прощались ненадолго
Ни в чем сомнений нет
Есть за спиной котомка
И восемнадцать лет.
И плачут ваши мамы,
Суют вам узелки,
Но главное, что с вами-
Трехгранные штыки.
«Прощайте же, девчонки,
Приснитесь нам во сне».
Холодные ручонки
Помашут вам вослед.
Еще вы не мужчины,
Не будете в цене,
И ранние морщины
Ложатся на челе.
Короткие привалы
У ратного труда,
Свинцом короновали-
На всех одна беда.
И братские могилы
Уложены грядой.
Холмы, холмы из глины
С фанерной звездой.
Кого с собой не взяли,-
Знать, срок еще не твой,-
Прощается с друзьями
Сержантик молодой.
Вам не грозила старость
И молодая сталь.
Средь вас в живых осталась
Десятая лишь часть.
У ваших мам с печатью
Есть письма в три строки,
Но некуда с печалью
Нести для вас венки.
“Ушли в бессмертие”
В безымянной степи –
Где ковыль лишь растет,
Ночью спали бойцы
Что же утром их ждет!?
Шли с боями назад,
Боль на сердце неся,
Сон сковал всех солдат
Тихо бились сердца.
Предрассветный туман
Расстилался кругом,
Лишь не спал капитан
Он боролся со сном.
Ведь с рассветом опять
Предстоит отступать
Все без боя сдавать.
Но приказ исполнять.
Капитан все ж решил,
Как проснутся бойцы,
Он приказ изменил
Будут драться они.
Он в строю насчитал
Ровно сорок солдат.
Им приказ зачитал –
Всем ни шагу назад.
Подкрепились бойцы,
Залегли вдоль села
Ждали немцев они,
Задрожала земля.
– Танки! – крикнул сержант, –
Приготовиться! Ждать!
Взял он связку гранат
И пополз умирать.
Загорелась земля
Под ногами врагов.
Бились на смерть друзья
По завету дедов.
Семь часов длился бой –
До придела-конца!
В жаркий летний тот день
Враг не взял все ж села.
Их усталость взяла,
Отступили они –
Смерть здесь многих нашла,
Полегли и бойцы.
Сорок было солдат,
А остались втроем.
Те в бессмертие все…
Их к себе мы зовем.
Будем звать их всегда,
Помнить будем о них –
Пухом будет земля
Для героев земных!
“Подвиг пилота”
В небе ночном наш горел самолет,
В салоне советские дети.
И был уже ранен родной наш пилот
Не уж то не жить им на свете?
– Скорее, родная земля, покажись! –
– Шептал по себя Саша Мамкин, –
– Держись, “рус-фанера” родная, держись!
– Спаси моих маленьких граждан!
И светлое завтра ты им подари!
Тринадцать детишек со мною.
Нейтралка – фашисты уже позади,
Уже мы летим над тобою!
Его самолет ведь фанера одна
Горит очень быстро, как факел.
Прошла уже ночь, зачалася заря,
Советский рубеж уже ясен.
Ну что же, родимый, осталось нам сесть,
Минуту еще мы потерпим,
Прими нас, земля, и не дай умереть!
Все боли, ожоги мы стерпим!
И вот самолет уж коснулся земли,
Сто метров пробега и точка!
Бежали солдаты, детей чтоб спасти,
Во времени нету отсрочки!
Руками держал он горящий штурвал,
Был сам он уже без сознанья.
В последний он раз в ночном небе летал,
Сколь мужества в нем, дарованья!
Детей лишь успели солдаты спасти
И взрыв позвучал страшной силы,
А Сашу-пилота спасти не смогли,
Тот взрыв и был местом могилы.
Его схоронили, а дети живы…
И помнят его, как живого.
Жива та могила, живы и цветы,
Ему ведь и надо немного.